Живой журнал - Страница 10

Во—первых, меня интересует машина «объекта». Во—вторых, сам «объект» — то есть сама Красная Шапочка. Разглядываю ряды «ауди», толстощёких «хендаев» и глазастых «ниссанов», но «туарега» Файом не вижу. Уехала куда или же на стоянке держит свою машину? Ничего, подождём. Подождём и всё выясним… Снимаю мотошлем и вытаскиваю из кармана куртки криптофон, торжественно выданный мне в Интерполе. Для них это защищённое средство связи, а для меня — iBooks, iPhone, пасьянс, музыкальный центр и много чего другого. Открываю электронную версию «На Западном фронте без перемен», и, периодически косясь на дверь подъезда «объекта», углубляюсь в любимую книгу. Я уже добрался до пятой главы, когда услышал шорох шин и заинтересованно поднял голову.

09:01. К подъезду Красной Шапочки торжественно подкатывает золотистый «Lexus GS 460», вылизанный до неприличного блеска. Из «лексуса» выпрыгивает светловолосый чувак, слишком бодрый для воскресного утра. Приглядываюсь к номеру и к чуваку. Опаньки, какая встреча! Да это же Дмитрий Александрович Кузнецов, собственной персоной.

«Личные данные: тридцать шесть лет. Отец — Александр Кузнецов. Мать — Виктория Кузнецова. К настоящему моменту родители умерли. Сам Дмитрий Кузнецов холост, в браке не состоял. Детей нет. Образование и профессиональные данные: выпускник Бауманки (диплом с отличием), обладатель западного PhD, кандидат технических наук и пятый номер в российском топ—50 CIO. Место жительство: Фрунзенская набережная, дом 58, квартира 88. Имеет загородный дом под Новой Ригой. Шмотки: «Z Zegna» (ничего так), «Pal Zileri» (нормуль), «Dior Homme» (вот псих), «Tonello» (вообще не пафосно). Отдых и хобби: большой барьерный риф, Каталина, Мальдивы, Мальта (всё — в топ—10 для дайвинга). Горные лыжи и бильярд (последнее — почти профессионально). Любовницы и личная жизнь…». А вот тут всё сложно…

Впрочем, кое—что я всё—таки нарыл. Штука в том, что в конце 2005 года наш Кузнецов спалился с замужней адвокатессой, но историю быстро замял. Сначала «мы с Ларой просто друзья», потом «мой адвокат — мадам Голдина» и, наконец, «мы подаем в суд на клеветников, вместе с Ларисой Дмитриевной». Ну а дальше «… Краснопресненский суд города Москвы рассмотрел иск Кузнецова Д. А. и Голдиной Л. Д. к газете „Новость и День“ о защите чести, достоинства и деловой репутации, и признал» это начисто продажное, отвратительное, клеветническое издание полностью виновным. Штраф издания составляет (и дальше какая—то астрономическая сумма в рублях). После чего главный редактор вмиг обанкротившегося издания провожал Кузнецова и Голдину из зала суда, биясь головой об пол… Одним словом, Дмитрий Кузнецов — крутой чувак. Интересно, а какого лешего ему у дома Файом понадобилось? И тут мне откровенно фартит, потому что Кузнецов вытаскивает из кармана мобильный и орёт в трубку:

— Ира, зайка моя, с добрым утром! Выходи и выноси Такеши.

Моё сердце дает два глухих удара, и я активизирую встроенный в криптофоне микрофон направленного действия, предназначенный для «прослушки» на расстоянии. Надев на голову «AGV», включаю записывающее устройство, настраиваю громкость и поудобнее усаживаюсь в седле «BMW» в ожидании шоу.

«Ну давай, Красная Шапочка, выходи. А то твой Зайка заждался… вон, как прыгает.»

Минуты через две серая дверь подъезда открывается и, изогнувшись на седле, я вижу свой «объект», одетый во что—то не сильно облегающее, но довольно красивое. Похоже на платье и весеннее пальто. Причём оба наряда не скрывают ни тонкой талии, ни точёных женских ног. А ноги у «объекта» — идеальные. По моей шкале, десять из десяти. И я мысленно присвистываю, видя, во что обута Красная Шапочка. Я—то на Ламбетском мосту видел её в кедах. А тут какие—то крутые нереальные бежевые туфли на очень высоких и очень узких, иглой, стальных каблуках, которыми эта девочка может запросто кому—нибудь что—нибудь проткнуть. И мое трижды клятое воображение тут же услужливо подсовывает мне коитально—оргазмическую сцену с Красной Шапочкой в главной роли. Причем я лежу, а женщина скачет на мне, царапая каблуками мои бёдра…

Мысленно показываю телу «фак» (я всё—таки на работе). Итак, на ногах у моего «объекта» какой—то нереальный фетиш, а в руках — большая пластиковая сумка—клетка, из тех, что служат для переноски маленьких животных. Но в клетке, которую тащит Ирина Файом, сидит кто—то тяжёлый. Красная Шапочка прямо выдохнула, когда поставила клетку на асфальт. И тут Кузнецов всех «порадовал»: шагнул к Красной Шапочке, заглянул ей в глаза, лихо положил руки ей на талию и по—хозяйски притянул её к себе. Мысль о том, что они спят, показалась мне отвратительной. А еще я почувствовал непреодолимое желание слезть с седла и дать Кузнецову в зубы прямо с ноги. «Так, стоп, стоять. Стоять, дорогие фашисты… Мне что, пять лет? Почему я так их ревную?..»

— Привет, Митя, — звучит чуть хриплый, наполненный чувственными нотками, голос Красной Шапочки, от которого у меня по спине тут же промаршировал полк мурашек. Ловко, как уж, женщина выскальзывает из объятий Кузнецова, лишая того возможности поцеловать её. Зайка—Митя недовольно убрал от женщины свои руки (ну, а я убрал от руля, который чуть не свернул, свои). Прищурившись, Митя наклонился и открыл клетку. Впрочем, мне видно выражение его лица и то, как он пытается показать, что не обиделся на Красную Шапочку. Пока я мысленно целую Ирине Файом ноги за то, как круто она обломала Зайку, из сумки, как перископ подводной лодки, высовывается круглая и ушастая морда огромного серого кота с раскосыми глазами. Ух ты, мейн кун. Обожаю. Котевич огляделся вокруг и недовольно зажмурился. Потом открыл один глаз, внимательно посмотрел на Кузнецова, громко сказал «ой—фуу» и снова скрылся в сумке. Кузнецов захохотал. А Красная Шапочка улыбнулась, плавно опустилась на корточки и ласково почесала за ухом кота. В ответ довольное «муфф» и нежный взгляд абсолютно счастливого животного.