Живой журнал - Страница 33

— Хорошо, папа.

6 апреля 2015 года, воскресенье, вечером.

Лондон Бридж Госпиталь, Тули Стрит, Лондон.

Великобритания.

В белой больничной палате умирал Дэвид Кейд. Работали медицинские приборы, снимая последние показатели его жизни. На стене тикали обрамлённые в белый пластиковый круг часы, отмеряя последние минуты. В воздухе неуловимо присутствовал запах смерти. На маленькой кушетке всего полчаса назад уснула измученная Эль, не отходившая от отца двое суток. Но сон оказался сильней и всё-таки сморил её. Мив-Шер посмотрела на забывшуюся во сне дочь, смахнула с глаз слёзы и стиснула в смуглой руке обточившуюся до прозрачности руку мужа.

— Дэвид, пожалуйста, не уходи, — прошептала Мив-Шер. Кровь, прилившая к её сердцу, ускорила его толчки и сделала обжигающим прикосновение пальцев. И Дэвид очнулся. С трудом, но он приоткрыл рыжие ресницы. «Глаза Cherie напоминают янтарь, плавающий в воде, — наблюдая за Мив-Шер, подумал он, — даже её печаль красива».

— Привет, Cherie, — еле слышно прошептал Дэвид.

— Дэвид, ты пришёл в себя, — обрадовалась Мив-Шер, — сейчас я разбужу Эль. И Дани будет здесь с минуты на минуту. Его самолет приземлился полчаса назад, и он едет сюда, в больницу. — Мив-Шер сделала движение, чтобы встать, но Дэвид удержал женщину.

— Нет, Cherie, ты останешься там, где ты есть, — произнёс он. — Не буди Эль, пусть спит. Я не хочу, чтобы она видела мою смерть. И я очень надеюсь, что Дани тоже её не увидит… Знаешь, когда молодые с тоской провожают стариков — в этом есть что-то неправильное. Молодость должна отпускать старость с лёгкостью. Две-три слезы — этого более, чем достаточно. А ты, Cherie, лучше послушай меня. Представляешь, мне снился ангел. И этот ангел дал мне совсем немного времени, чтобы я смог вернуться и попросить тебя об одном одолжении.

— Ангел? Какой ангел, милый? — Мив-Шер показалось, что Дэвид бредит, но мужчина смотрел на женщину ясными зелёными глазами. Бледные губы Дэвида насмешливо дрогнули, брови поползли вверх. В глазах появилось знакомое Мив-Шер упрямое выражение.

— Не пугайся, Cherie, я пока ещё в своём уме. — Дэвид попытался усмехнуться, но это была лишь слабая тень его улыбки, и Мив-Шер всхлипнула. — Ну перестань, ну не плачь… Знаешь, мне снилась Евангелина. Помнишь, я ещё рассказывал тебе о ней? — Мив-Шер кивнула. — Так вот, она пришла за мной. И она со мной разговаривала. Попросила завершить неисполненное. Помнишь то свидетельство о рождении Эль? Пожалуйста, отдай его моим детям… Я хочу, чтобы именно ты всё рассказала Эль и Дани. Необходимость лгать детям всегда меня расстраивала. И теперь, когда Ева выросла, а Эль и Дани по-прежнему вместе, я хочу, чтоб все тайны разрушились.

— Но… но Ева не примет правду. Это же перевернёт всё, — попробовала возразить Мив-Шер. Дэвид кивнул:

— Вот именно. Это всё изменит, но это и позволит Эль и Дани жить настоящей жизнью. Хватит тайн… Пообещай мне, Cherie, что ты исполнишь мою последнюю просьбу.

— Хорошо, Дэвид. Я сделаю, как ты хочешь, — прошептала Мив-Шер. Женщина вообще была готова сказать всё, что угодно, лишь бы Дэвид остался с ней, но тот упрямо сдвинул рыжие брови:

— Нет, не так. Ты должна пообещать. Ты никогда не нарушала своего слова. Значит, сдержишь и это… Давай, Cherie, я жду. — Пальцы Дэвида дрогнули, он попытался сжать хрупкую руку Мив-Шер.

— Хорошо, Дэвид, — сдалась та, — я тебе обещаю.

Дэвид с удовлетворением кивнул:

— Спасибо, детка. Вот теперь я уйду спокойно.

Дэвид замолчал. Мив-Шер смотрела в его глаза. Тишина — как и много лет назад, когда они были молоды и встретились в прекрасной Александрии — окружила их, и каждый из них подумал о том, что будет, когда красный закат обратится в ночь, и им придётся проститься. В порыве невыразимой тоски Мив-Шер судорожно прижала холодеющую ладонь Дэвида к своим губам:

— Пожалуйста, прости меня, милый.

— За что? — удивился тот.

— За то, что я солгала тебе в тот день, когда сказала, что не смогу полюбить тебя. Я же влюбилась в тебя в тот самый день, когда ты впервые назвал меня Cherie. Я так на тебя разозлилась… Ты даже не представляешь себе, как я тогда испугалась и разозлилась.

— Да ладно тебе, — с трудом улыбнулся Дэвид. — Я виноват перед тобой не меньше, Cherie. Я тоже тебя обманывал.

Мив-Шер подняла на мужа заплаканные глаза:

— Что? Когда? — не поняла она.

— Ну, когда ты сказала, что ты меня не полюбишь. Так вот, я тогда не поверил тебе ни на минуту. Я знал, что ты будешь моей: твои губы лгали, а вот глаза сказали мне правду.

Мив-Шер всхлипнула и соскользнула на пол. Опустилась на колени. Её хрупкие руки сжали седую голову Дэвида.

— Как я буду жить без тебя, скажи? — дрожа от муки, шептала и плакала женщина.

— Ну, всё еще будет хорошо, — угасая, ответил Дэвид. Слова он произносил совсем тихо. Речь удавалась ему уже с трудом, но Дэвид знал: пока он дышит, он не оставит свою Cherie в безмолвии тишины. — Когда я уйду, пожалуйста, не плачь обо мне… Бог подарит тебе еще много счастливых дней. Распорядись ими с умом… Найди своего брата… Помирись с ним. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на ненависть… — Дэвид помолчал. — А ты знаешь, Cherie, почему я стал архитектором? — Мив-Шер покачала головой. — Просто у меня всегда дух захватывало при мысли о том, что из камня, стекла и бетона можно создавать музыку. Я всегда мечтал, чтобы созданное мной пережило меня… И вот теперь, когда моя мечта почти совсем исполнилась, я хочу сказать тебе… когда ты будешь глядеть в небо, то думай о том, что я вернулся в свой дом… А я буду верить, что ты — когда-нибудь, когда пройдет еще очень много счастливых для тебя лет — однажды тоже захочешь быть там со мною… Я люблю тебя навсегда, Cherie — я тебе обещаю.