Живой журнал - Страница 50

— Конечная остановка, приехали, — объявляю я и стягиваю с её дрыгающихся ног один за другим оба кеда. Белые «конверсы» падают со стуком, как резиновые мячи. Сорвав с Самойловой джинсы, добавляю туда же её оранжевые, как апельсин, миниатюрные трусы, и кидаю все тряпки в угол. А Самойлову швыряю на постель и лезу к ней. Ира пятиться от меня боком, как краб, прикрываясь руками.

— Последний шанс для чистосердечного признания, — говорю я. — В последний раз спрашиваю, что за спектакль ты затеяла в прошлый четверг, в Лондоне? Скажи мне правду, и я тебя не трону и отпущу.

Я терпеливо жду, и вот — нате вам: Красная Шапочка выходит из ступора, опирается на локти и со словами «да что ты вообще о себе возомнил?» гневно, метко и точно засаживает мне розовой пяткой в левое плечо (спасибо, что метила всё-таки не в правое).

— Ах, так? — В отместку хватаю полы её рубашки и безжалостно рву их в стороны. Пуговицы летят дождём, градом стучат по полу. Ира ойкает, а её рубашка превращается в два бесполезных полотна. Развожу её руки в стороны и жадно рассматриваю обнажившуюся грудь, струнки рёбер и впалую окружность живота.

«Как же она мне нравится…»

И тут я, к собственному изумлению, получаю чувственный, рваный вздох женщины, которая очень чутко и остро реагирует на меня.

— Ир, а ведь я с тобой не ошибся: ты действительно хочешь. — И, глядя в её расширившиеся зрачки, беру её за щиколотки и рывком тащу под себя. Ира с испуганным воплем вцепляется в меховое покрывало и отправляется ко мне уже на нём. Раскидываю в стороны её ноги, прижимаю брыкающиеся колени к кровати, опускаю вниз голову — и…

— Исаев, нет. Исаев, не смей!.. Андрей, ну пожалуйста, ну не надо. — Язык у неё заплетается. Удивлённо поднимаю голову и вижу белое, как снег, лицо насмерть перепуганной женщины. Я даже оторопел:

— Ира, да ты что?

— Это — отвратительно, — Самойлова чуть не плачет и пытается сесть. Толкаю её обратно.

— Отврати… Чего? — я подумал, что я ослышался.

— Отвратительно. Я такого ещё никогда… Да отпусти ты меня уже. — Воспользовавшись моим замешательством, Ира, оскорблённо сопя, всё-таки садится. А я во все глаза смотрю на неё. Нет, я с ней точно с ума сойду. Да с кем она вообще была и у кого свой опыт перенимала? «Отвратительно», подумать только… Но раз женщина не хочет так, как могу я, то я могу и по-другому. Я вообще много чего могу. Да, я, может быть, и подонок, но подонок с большим опытом.

В следующее мгновение перекатываю Самойлову на живот и сажусь на неё верхом.

— Андрей!

— Да не бойся ты: больше «так» не буду… Пока — не буду, — уточняю я. — А ну тихо, я кому сказал? А не то передумаю.

Убедившись, что моя добыча затихла и испуганно затаилась, сдёргиваю с себя футболку. Мать моя в айкидоги, да на белом трикотаже — дыра, проделанная Иркиными когтями, а рядом с дырой — три ослепительно-красных полосы. Это — моя кровь от оставленных ею царапин. Швыряю футболку в угол. Чёрт, а спину-то жжёт.

«Всё-таки стерва ты, Ира. Я любить тебя хочу, а ты со мной дерёшься.»

— Ир, между прочим, ты мне всю спину отделала. Не хочешь поцеловать моё больное место? — Теперь я тащу рубашку с неё.

— Н-не… То есть хочу. — Опомнившись, Красная Шапочка пытается отстоять свою блузку. — Андрей, не трогай. Слезь с меня, и я сама поцелую твоё дурное место. — Распрощавшись с блузкой, Ира замирает в нелепой надежде, что я поведусь на её безропотное смирение. Вместо этого я, пользуясь небольшой передышкой, запускаю под неё свою руку.

— Ага, нашла дурака, — нахожу её грудь. Я ещё помню, как ей нравилось. — Ир, а ты прогнуться можешь? А то мне так неудобно.

— Отвяжись от меня, — стонет она.

— Ладно, не напрягайся. Лежи, солнышко отдыхай… Я сам со всем справлюсь. — И я оставляю свою левую руку там, где она гуляет сейчас, а правой стаскиваю резинку с Иркиного хвостика. Волосы Самойловой рассыпаются с шёлковым, хрупким шелестом, а я окунаю лицо в мягкие белые пряди волос. — Ир, ну хватит воевать, — шепчу я, вдыхая такой знакомый запах, — ты же мне синяков наставишь. А мои девочки скажут, что ты меня побила. Слушай, ну давай тихо-мирно переспим, как я хочу, а потом ты домой поедешь…

Самойлова с неожиданной яростью вцепляется мне в запястье. Ничего себе, ну и заявка на победу. То есть я притащил Красную Шапочку в своё волчье логово, а она вернулась, прихватив с собой разом всю волчью стаю? Да еще её и возглавила? Вообще-то, Ира орудует своими когтями не хуже разъярённого Самсона. Зашипев от боли в руке, перестал стесняться и я: взял да и применил к ней отоши. Но поскольку Красная Шапочка мне точно не спарринг-партнёр по «ката», то и я мягко держу её за локти, которые завожу ей же за спину, чтобы вздёрнуть её повыше и поставить перед собой на колени. Не сообразив, чем это может для неё закончиться, Самойлова наклоняется в попытке юркнуть головой вперёд и сбежать. Естественно, что её золотистая задница немедленно упирается мне в.… короче, уперлась, куда надо.

— О, молодец, прямо в яблочко, — обрадовался я и намеренно похотливо потёрся об её зад соответствующей частью тела. Ира возмущённо пискнула и задёргалась. А я отпустил её руки и опустился на колени. Всё, пора заканчивать наши «мирные» переговоры. Я и так с четверга из-за неё на взводе. И долго я в таком темпе не продержусь. Взял за талию бьющуюся женщину, потянул на себя. Самойлова попыталась зубами цапнуть меня за пальцы. Спасаюсь от неё в самую последнюю секунду.