Живой журнал - Страница 99

«И я вас не подставлю.»

— Так-так, — Фадеев смотрит на меня с непередаваемым выражением, точно я — такой единственный на земле. — Что, Андрей, заниматься любовью с женщиной легко, а вот любить её сложно? — Фадеев хмыкает, а я не знаю, куда глаза девать.

— Откуда вы…? — бормочу я, чтобы сказать хоть что-нибудь.

— А из собственного опыта, — Фадеев усмехается. — Я только одного не понял, почему ты так жаждешь уйти из «Альфы»?

Признаваться в том, что я хотел сделать ещё полчаса назад, мне ужасно не хочется, но я набираю воздух в лёгкие и говорю, глядя прямо в его глаза:

— Потому что сегодня я пришёл к вам, чтобы вас убить. Неужели вы этого так и не поняли?

— Ты хотел… убить меня? — Фадеев удивлённо тянет слова. — Так почему ты меня сразу не убил, а целый год мучился? — Теперь в его голосе любопытство.

— Ну, я искал способ, как ударить вас побольней, — неохотно признаюсь я. — Поэтому я Ирой и.… воспользовался.

— Так это не убийство, а месть, Андрей. Я-то спросил, почему ты меня не убил? — Фадеев прищуривается.

— Я… я не знаю. — Я даже растерялся от такого вопроса.

— Зато я знаю, — отрезал Фадеев. — Просто ты — не убийца.

— Вы так в этом уверены? — с горькой иронией спрашиваю я. Впрочем, сарказм у меня почему-то не получается.

— Уверен. И знаю это тоже исходя из собственного опыта. — Фадеев наклоняется ко мне. — Видишь ли, в чём дело: тот, кто планирует нанести смертельный удар, делает это сразу. А ты, мальчик, характером больше похож на свою маму, чем на отца. И похож гораздо больше, чем ты сам думаешь. — Фадеев вздыхает и смотрит на меня. — Ладно, иди. Я сберегу Иру, я тебе обещаю. А ты побереги себя. Если что-то понадобится, дай мне знать. Через десять дней мы увидимся?

Вопрос повисает в воздухе.

— Пожалуйста, простите меня, — вместо ответа говорю я. — За всё, что я вам сделал — пожалуйста, простите.

— Уже простил. Иди, Андрей. Делай то, что ты должен, и возвращайся.

«Нет, дядя Саша, больше я сюда не вернусь. Вы угадали: именно „Альфа“, а не Интерпол всегда была для меня домом. Но я не смогу вернуться сюда, потому что не смогу смотреть вам в глаза после того, что я вам сделал…»

Но я просто киваю и иду к выходу. Оборачиваюсь я уже на пороге и в последний раз вижу Александра Ивановича. Фадеев стоит спиной ко мне и, засунув руки в карманы, пристально смотрит в окно. Я не знаю, что он там видит, но мне кажется, что мыслями он сейчас где-то очень далеко — например, там, где много лет назад встретились солнце Александрии, московский дождь и синее английское небо.».

6 апреля 2015 года, вторник, вторая половина дня.

Живой Журнал Андрея Исаева. Запись №8.

«Я забираю с ресепшен свой рюкзак. На прощанье киваю Даше.

— Ну, что там? Что с моим Александром Ивановичем? — нетерпеливо спрашивает Даша, невольно выдавая свою тайну, которую давным-давно понял я, потому что это очень простая тайна. Эта двадцатипятилетняя, наивная и хорошая девочка однажды взяла и насмерть влюбилась в нашего Александра Ивановича. А Фадеев, при всех своих сединах и своём хвалёном жизненном опыте так и не сумел заметить её пронзительно-голубых глаз, смотревших на него с нежностью.

— Даш, ты к Александру Ивановичу попробуй хотя бы минут двадцать никого не пускать, хорошо? — прошу я Дашу. — И вообще, приглядывай за ним, Манипенни.

— Естественно. — Смешная и трогательная Даша выпрямляется, как бравый рыцарь в седле. Нос у неё заостряется, точно копье, а простоватое лицо становится непреклонным.

«Ну, всё: теперь дядя Саша точно в надёжных руках», — думаю я и выхожу из офиса. Сбежав по лестнице, толкаю тяжёлую дверь, которая неохотно выпускает меня на улицу. А я подставляю солнцу лицо. Но мне очень хочется, чтобы сейчас пошёл дождь, а ещё лучше — ливень. Потом я опускаю глаза и вижу Иру. Как ни в чём не бывало, Красная Шапочка сидит верхом на седле моего «BMW», и, безмятежно покуривая, читает какую-то книгу. Рядом с Ирой, кидая на неё похотливые взгляды, катается Колобок и никак не может до неё докатиться. Игнорируя Колобка, я подхожу к Ире.

— Ну привет ещё раз, партнёр, — говорю я, рассматривая название на обложке книги. «„Театр“, Сомерсет Моэм… Так я и знал!», — я даже фыркнул. Самойлова тут же закрыла книгу и выжидательно посмотрела на меня.

— Ир, а почему ты постоянно грубишь нашему оперативному составу?

— В смысле? — Самойлова аккуратно убирает роман в свой рюкзак. Колобок немедленно вострит уши.

— Ну, тут все на тебя жалуются, — продолжаю я.

— За что это? — ещё больше удивляется Ира.

— Как это за что? Ты же всем тут факи раздаёшь. Ну, чего молчишь-то? Давай, отвечай, богиня.

Ира смущённо улыбается и отводит от меня глаза. А я стою к ней так близко, что чувствую аромат тиаре, льющийся от её согретых солнцем волос. И мне очень хочется взять Иру за плечи и прижать к себе, чтобы больше никогда не отпускать её. Но я ничего не делаю: просто стою и смотрю на неё.

— Андрей, вот скажи, тебе не надоело остроумно отвечать на вопросы о твоём шраме?

— Надоело, а что?

— Вот и мне на комментарии про мои глаза, ноги и прочие части тела остроумно отвечать надоело…

Услышав это, Колобок тут же делает индифферентное лицо и немедленно от нас отходит. Я фыркаю, наблюдая за тем, как ловко в очередной раз Ира расправилась с неугодным поклонником.